Когда Самгин вошел и сел в
шестой ряд стульев, доцент Пыльников говорил, что «пошловато-зеленые сборники “Знания” отжили свой краткий век, успев, однако, посеять все эстетически и философски малограмотное, политически вредное, что они могли посеять, засорив, на время, мудрые, незабвенные произведения гениев русской литературы, бессмертных сердцеведов, в совершенстве обладавших чарующей магией слова».
Но имя доктора она успела поймать и отыскала глазами Яшу Кормилицына, который сидел в
шестом ряду; этот простец теперь растворялся в море блаженства, как соль растворяется в воде, потому что Луша, которая еще так недавно его гнала, особенно после несчастного эпизода с «маринованной глистой», теперь относилась к, нему с особенным вниманием.
Неточные совпадения
«Ах, скорей бы кончить да сидеть с ней
рядом, не таскаться такую даль сюда! — думал он. — А то после такого лета да еще видеться урывками, украдкой, играть роль влюбленного мальчика… Правду сказать, я бы сегодня не поехал в театр, если б уж был женат:
шестой раз слышу эту оперу…»
— Говорили, Митрий Федорович. При Андрее говорили. Вот он тут сам, Андрей, еще не уехал, призовите его. А там в зале, когда хор потчевали, так прямо закричали, что
шестую тысячу здесь оставляете, — с прежними то есть, оно так понимать надо. Степан да Семен слышали, да Петр Фомич Калганов с вами тогда
рядом стоял, может, и они тоже запомнили…
В эти дни между другими хлопотами я ходил на Васильевский остров, в
Шестую линию, и только придя туда, усмехнулся сам над собою: что мог я увидать в
Шестой линии, кроме
ряда обыкновенных домов?
Конечно, русскому царю, повелевающему
шестой частью земного шара и непрестанно пекущемуся о благе пятисот миллионов подданных, просто физически невозможно было бы подписывать производство каждому из многих тысяч офицеров. Нет, он только внимательно и быстро проглядывает бесконечно длинный
ряд имен. Уста его улыбаются светло и печально.
И много мне Иван Иванович рассказал из преданий, сохранившихся в семьях потомков разинцев, хранивших эти предания от своих дедов, прадедов, участников разинского бунта, присутствовавших при казни, видевших, как на Болоте четвертовали их атамана и как голову его на высокий
шест,
рядом с помостом, поставили на берегу Москвы-реки.
На его месте торчали бесконечные
ряды шестов, увешанных сушившеюся синею пряжей.
Мы уселись где-то в
шестом или седьмом
ряду, и Прокоп никогда не роптал на себя так, как теперь, за то, что пожалел полтора рубля и не взял места во втором
ряду, где сидели мои друзья.
Въезжая улица — это два
ряда одноэтажных лачужек, тесно прижавшихся друг к другу, ветхих, с кривыми стенами и перекошенными окнами; дырявые крыши изувеченных временем человеческих жилищ испещрены заплатами из лубков, поросли мхом; над ними кое-где торчат высокие
шесты со скворешницами, их осеняет пыльная зелень бузины и корявых ветел — жалкая флора городских окраин, населенных беднотою.
На другом конце двора едва обрисовывается
ряд слабо освещенных окон: это казармы
шестой и седьмой рот.
Иной раз наезжали к ним хлыновские попы с Вятки, но те попы были самоставленники, сплошь да
рядом венчали они не то что четвертые,
шестые да седьмые браки, от живой жены или в близком родстве.
Впереди из воды показался обломленный нос лодки,
рядом плыли
шесты и еще какие-то вещи.
Тянулись все те же сухие степи, то ровные, то холмистые, поросшие рыжею травою. Но на каждой станции высилась серая кирпичная башня с бойницами,
рядом с нею длинный сигнальный
шест, обвитый соломою; на пригорке — сторожевая вышка на высоких столбах. Эшелоны предупреждались относительно хунхузов. Команде были розданы боевые патроны, на паровозе и на платформах дежурили часовые.
Палач ударил раз, два, три, и голова отвалилась. После того туловище, разрубленное на четыре части, воткнуто на четыре высокие копья, поставленные в один
ряд. Голова имела почет: ее вонзили на особенный
шест.